Лето. Последние числа июня. Актовый зал ЛЭИС – Ленинградского электротехнического института связи имени профессора М.А. Бонч-Бруевича.
На сцене президиум: ректор института, председатели государственных комиссий, представители партийных и общественных организаций. В зале собрались выпускники «Бонча» 1968 года по случаю окончания института. Здесь сижу я и моя молодая жена Лера, друзья по институту, однокурсники.
Напутственное слово ректора института Муравьёва К.Х., выступления других товарищей. Чествование отличившихся, наилучшие пожелания новоиспечённым инженерам. Ответное слово от бывших студентов. В общем торжественность обстановки соответствует моменту. На сцену выходят лучшие студенты, которым вручается красный диплом. Из нашей группы его получает Наташа Амирджанян. Затем за несколькими столами – у каждого факультета свой – дипломы получают остальные.
По очереди и согласно номеру учебной группы получают дипломы выпускники радиотехнического факультета. Вот вручили диплом Виктору Головину – он учился в соседней группе. Его тут же поздравляют счастливые обладатели новеньких дипломов. Остальные стоят к столу, им ещё не до этого. Наконец очередь доходит моей группы РТ-37. Друг за другом к столу подходят Сергей Бондарчук, Вячеслав Вальков, Валентин Смирных, Александр Соловейчик.
У другого стола получает диплом Лера Смирных и её сокурсники с радиоконструкторского факультета – Олег Сыщиков, Владимир Зонн, Владимир Швец.
Позади напряженная учёба, семинары, курсовые, зачёты и экзамены. И несколько Госэкзаменов, один из которых – по военной подготовке. Ведь кроме дипломов, полученных только что, у всех выпускников «Бонча» – и у мальчиков и у девочек, на руках уже есть удостоверение офицера запаса. Мы теперь – не только инженеры, но и инженеры-лейтенанты, правда младшие. На военной кафедре узнали, что показывает топографическая карта, как действует мотострелковый полк в обороне и наступлении, как сделать кроки и проложить трассу для радиорелейной линии. Но для меня самыми интересными были занятия по изучению аппаратуры. А изучать было что: от телефонного аппарата ТАИ-43 и ручного коммутатора на 10 номеров, телеграфного аппарата СТ-35 к радиостанциям Р-104, Р-105. И как венец - изучение принципа действия и схем всех узлов оборудования радиорелейных станций Р-405 и Р-400. На последнем курсе нам немного рассказали про только что появившуюся в институте Р-404.
Ведь на радиотехническом и радиоконструкторском факультетах «Бонча» на военной кафедре готовили специалистов по радиорелейной связи, которые не только должны знать теорию, но и на практике суметь организовать связь: включить аппаратуру, войти в связь на заданных частотах, организовать телефонный и телеграфный канал заданной конфигурации (через Р-400, Р-405, аппаратуру уплотнения и разное другое, что освоили на военной кафедре за три с половиной года).
А без сданного госэкзамена по военной подготовке диплом не получишь.
Позади студенческие вечеринки, стройотряды, зимние каникулы в спортивном лагере ЛЭИС, что в посёлке Воейково в 20 км от Ленинграда. Но всё рано или поздно кончается. Прощай институт. Впереди месяц отдыха и нас уже ждут на работу – распределение прошло в декабре и каждый выпускник знает точно, где он будет работать ближайшие три года.
Но человек предполагает, а жизнь располагает! В следующем – 1969 году, Славу Валькова призывают на службу в Советскую Армию и, на проводах друга, узнаём, что мужа Наташи Амирджанян – Витю Головина тоже берут, в туже армию: у обоих явка в г. Актюбинск.
Интернет в то время ещё не был так широко развит, но, тем не менее, мы узнали, что не так давно наше советское правительство принято постановление (или это был Указ?) призывать на срочную службу офицеров запаса. Так Слава стал двухгодичником. Посочувствовав товарищу и, внушив ему, что два года пройдут быстро, вернулись к своим делам.
А Слава пишет письма друзьям вначале из Актюбинска, а затем из какого-то Черноостровска. А Витя Головин после Актюбинска перебрался чёрт знает куда – даже Магадан ближе. Но Тахтоямска, где он служит, как и Черноостровска, на картах Советского Союза не найти.
Неожиданно, в самом начале 1970 года, Слава Вальков появляется в Ленинграде – приехал в отпуск. О службе рассказывает мало – в основном как его на вертолёте «забросили» на точку и какие там места зимой. Видеть их летом ему ещё не доводилось. Про армейские порядки говорит скупо, а про то, что вверено ему на службе – вообще молчок.
В самом начале лета 1970 года Саша Соловейчик звонит с чрезвычайной новостью – его берут в армию, он едет в Актюбинск. Погоревали, что ещё одного не увидим два года.
А вот и мне повестка из военкомата – в середине июля прибыть на медкомиссию для определения годности к службе в районах Крайнего Севера. Хочешь - не хочешь, а надо идти. Пришёл, прошёл, годен. Звонки оставшимся в городе друзьям – одному, другому, третьему. А Сергей Бондарчук в ответ «И меня тоже в армию». Куда? Да на Север! Идём вместе в военкомат (живём в одном районе) и нам вручают одинаковые по содержанию бумаги. Разница конечно только в фамилиях и именах. Из них следует что через несколько дней нам обоим следует прибыть в в/ч 44085.
Очередные проводы и в дорогу. Летим на самолёте в Актюбинск. Вдвоём веселей, чем одному.
На дворе 1970 г. Помните у Высоцкого «А в Астрахани лихо жгут арбузы»? На юге страны гуляет эпидемия холеры. И всех, кто прибывал в августе, отправляли в изолятор на две недели.
А мы прибыли 10 сентября 1970 года, холеру уже отменили, и после поисков в старом и новом городе к вечеру оказались в казарме. Непривычная обстановка, новые люди, другие порядки. Но нас все же двое, друг друга хорошо знаем и нам легче. Нет не двое! Уже трое – по проходу между коек идёт Саша Соловейчик. Кручу головой по сторонам, может, кто ещё есть знакомый. И точно – Володя Швец, а недалеко от него Олег Сыщиков. Откуда-то выныривает Володя Зонн. Оказывается их всех призвали на месяц-полтора раньше, чем нас двоих.
На следующий день получаем обмундирование, пришиваем погоны, петлицы, прикалываем звёздочки и эмблемы. В ходу спичечный коробок – им отмеряем расстояния на форме.
Знакомимся с новыми товарищами – недавние выпускники институтов связи, в основном из Москвы, Минска, Ташкента, Новосибирска. А из Ленинграда, кроме нас, во взводе ещё пара человек - только по институту мы не были знакомы, они на курс младше.
Учимся ходить строем, отдавать честь, поворачивать налево, направо и даже кругом. Командир взвода Притулло, тоже двухгодичник. А командир роты из кадровых офицеров – капитан Шманёв.
Приступаем к изучению аппаратуры радиорелейной станции «Горизонт». Всё на лампах, более-менее понятно. Из нового только техника СВЧ – магнетроны, клистроны, волноводы. В теории знакомо по институтскому курсу, а на практике сталкиваюсь впервые.
В октябре закончил курсы Саша Соловейчик. Его просьбу уважили – получил назначение в Черноостровск, к Валькову. После его отъезда стало немного грустно.
Народу стало меньше – только наш взвод. Переезжаем в соседнюю казарму (одноэтажное здание ближе к КПП). Здесь значительно лучше – комнаты по 10 – 12 человек, не то, что раньше: почти вся рота в одной. Но главное в том, что теплее – по ночам на улице минус 15-18. А днём изнываешь от жары – те же 15-18, а то и 20, но только плюс.
А в помещениях холодно, не топят. Температура ненамного выше нуля, занимаемся сидя в шинелях.
Выезжаем в степь на грузовике – скоро принимать присягу, и до этого надо куда-нибудь стрельнуть. Стреляем из пистолетов, кажется были ТТ. В степи холодно, дует противный ветер. Укрыться негде: степь да степь кругом.
Настала пора принимать присягу. Хороший солнечный день. Достаточно тепло, хотя уже середина ноября. Торжественное построение, легкое волнение. Такие вещи запоминаются.
Быстро пролетают три месяца «курса молодого бойца». А в самом начале этого курса разговор в штабе части: какие пожелания по дальнейшему прохождению службы?
А какие у меня могут быть пожелания на ближайшие два года? Жена, дочке почти два года, живём с родителями. Нужны деньги на кооперативную квартиру. Объясняю ситуацию, говорю, что всё равно куда, но хотелось бы денег побольше и, желательно, чтобы жена могла работать.
Теперь, в самом конце курсов, волнует вопрос: куда пошлют?
В конце ноября взводу начинают выдавать зимнее обмундирование. Мне выдают спецпошив и шапку «с двойным окладом» - всё знающий старшина-кладовщик объясняет «Тебя – за Полярный круг». А это от Салехарда до Чукотки! Мы уже имеем смутное представление, где работают тропосферные радиорелейные линии, вот теперь и думай куда?
Однажды утром вызывают в штаб человек десять. Настала пора уезжать и нашему взводу.
К вечеру у первой группы отъезжающих получены документы, собраны вещи. Автобус выезжает за КПП и едет к вокзалу. Оказывается, отцы-командиры понимают, что молодых не остановить – все постараются заехать домой. Проездные документы к месту дальнейшей службы выписывают из родного города. А до дома за свой счёт, но это для нас уже пустяк, лишь бы разрешили.
На следующий день и я в суматохе. Рядом бегает Бондарчук, снова мы вместе. Надо всё получить, всё собрать, ничего не забыть. И главное – успеть до поезда на Москву.
Вдруг кто-то из отъезжающих сообразил позвонить на аэродром – ведь до Москвы можно и самолётом. Теперь ещё больше волнений: сегодня есть рейс на Москву и он вылетает раньше, чем уходит поезд.
Несколько раз звоним на аэродром, пытаемся не упустить свой шанс приехать домой на сутки раньше. Узнав, что нас человек десять и мы скоро приедем, с аэродрома успокаивают «Не опоздаете». Наконец погрузились в автобус и в наступающих сумерках несёмся (или нам так кажется, что несёмся) в сторону аэропорта.
Успели! Покупаем билеты и тут же идём на посадку. Оказывается, из-за нас самолёт немного задержали. В старом, потрёпанном ИЛ-14 несколько пассажиров: толи фельдъегеря, толи сопровождающие какой-то груз.
Взлетаем уже в темноте. Видны дома Актюбинска, машины на дороге. Точнее не дома и машины, а огни от них. Самолёт летит на небольшой высоте. В ночи до самого горизонта темная земля и на ней отдельными кучками огоньки, по военному – населённые пункты.
Совсем рядом с иллюминатором бушует пламя. Это из раскалённых тёмно-красных патрубков двигателя вырываются раскалённые выхлопные газы. Непривычно, ведь на поршневых самолётах я ёще не летал.
Посадка в Гурьеве и снова в воздух. Под утро мы в Москве. Москвичи из нашей группы считай уже дома, остальным ещё ехать – кому в Минск, а кому в Ленинград.
Прощаемся и поредевшая группа едет на Ленинградский вокзал. Ближайший поезд ещё не скоро, в голову приходит мысль встретить выехавших накануне. Перебираемся на другой вокзал (вроде на Казанский, благо он рядом). Вскоре подходит поезд со стороны Ташкента, на платформе видим удивлённые лица уехавших до нас – как так можно? Умудрённые опытом учим: «Летайте самолётами Аэрофлота, и всё будет возможно. Привыкайте». Тем более, что у всех предписания в места, где железной дороги нет и не предвидится в ближайшие лет 200.
К вечеру ленинградцы дома.
Через несколько дней я и Сергей Бондарчук снова в воздухе, но уже в разных самолётах. Ему проще – из Ленинграда он летит в Магадан на прямом рейсе. А я – через Москву в Анадырь, на край света, на Чукотку.
Где-то рядом с Анадырем есть посёлок Марково. Там мне служить дальше.
Но это уже другая история. |
