Ребята, держитесь – падаем!
Наступило короткое лето - время отпусков. Настало время провожать командира.
Прибыл вертолет, все помахали руками. Прошёл час, звонка нет. Это было необычно для командира. Прошёл ещё час. Звоним в аэропорт, получаем уклончивый ответ. Вертолёт сел рядом, сейчас сообщим. Мы начали волноваться. Звоним по своим знакомым в аэропорту, говорят, послали другой вертолёт скоро будут. Наступило 11 часов вечер. Звонит Татьяна: «Начинаем напиваться - родились заново. Упали, но остались живы!» Потом по возвращению, рассказала подробности.
Рабы, на построение!
Радисты отличались повышенным интеллектом, они придумали и гордились этой фразой: «Рабы, на построение!». Эту фразу орал дурным голосом дневальный, каждый раз,
поднимая бойцов с постели. Этого было мало и они начали устраивать подъём, бросая детонатор в коридор. Причём только тогда, когда дневальный был кто то из радистов. Это был своего рода шик. Рано или поздно это должно было плохо закончится и оно закончилось...
Вниз сорок километров по Индигирке, и в десяти километрах от берега находился заброшенный золотой прииск. Там были шахты и штольни. На прииске постоянно жили три семейные пары геологов. Они вели разведку и наблюдение. Прииск забросили после того как убрали заключённых в 50-х годах. Строить посёлок было экономически невыгодно, оставили наблюдать только геологов. На берегу Индигирки валялись занесённые песком чугунные огромные железяки, это были шаровые мельницы, их так и не задействовали. Посёлок состоял из пятнадцати рубленных домов, там когда то жила охрана и гражданские специалисты. Всё было брошено двадцать лет назад. Наша цель были бараки для заключённых. Бараки были сделаны из бруса, очень добротные. Могли простоять сто лет. Нам нужен был брус. Приехали на тракторах с санями зимой. Разрывали бараки тракторами, цепляя тросами брусья стен. Бойцы облазили брошенные дома, кроме посуды и сломанного патефона ничего не нашли, всё путное давно растащили бичи. В одном из домов был закрыт подпол, сломали. Там была коробка с детонаторами и несколько метров Бикфордова шнура. В коробке было 100 штук. Всё это нашли радисты и притырили. Так появились на площадке детонаторы, никто из офицеров о их существовании не знал. Перед отъездом сожгли крайний дом. На вопрос «зачем? - Хотелось посмотреть на пожар».
Бикфордов шнур кончился через пару месяцев. Один радист, младший сержант придумал выход, взял кембрик, набил дымным порохом, вставил в детонатор, зажёг. Детонатор взорвался в руке. Оторвало три пальца, ладонь обожгло.
Самое тяжелое время на площадках, когда полёты закрыты. Это обычно бывает в сильные морозы в январе и весной, когда идёт обледенение винтов. По закону подлости все ЧП происходят в это время. У нас произошло весной.
Хода нет - ходи с бубей
Основное, и главное для нас начальство находилось в Тикси. Для нас, естественно, было важным показать себя с лучшей стороны перед ними. Когда сообщили, что к нам летит главный "босс" подполковник Дятлов, мы стали тщательно готовиться. Всё сияло и блестело. Помещение дизельной никогда не блистало своей чистотой так как в эти дни. Проверкой Дятлов остался доволен. Вечером когда мы ужинали, босс изъявил желание расписать пулю в преферанс. Командир собрал и дал чёткий инструктаж - проиграть любой ценой. Выиграть сложно, но проиграть, нам казалось, что может быть проще. Тем более в преферанс все (естественно кроме замполита) играли недурно, особенно был среди нас ас из Минска - Володя Ковалёв. Сели за стол: Лёва, Ковалёв, Дятлов и я.
Очень трудно объяснить, или масть легла не так, или расклад плохой, но Дятлов упорно лез в гору. Мы старались как могли сбрасывать взятки, но ничего не выходило.
Командир показывал кулак. Нужно было срочно что-то придумать. Придумали, когда я буду раздавать карты, позвонит дежурный офицер из Тикси и оторвёт Дятлова от стола. Он отойдёт на пару минут к телефону. В это время поднимаем карты, смотрим и кладём карты так, что бы у Дятлова был «мизер». Чтобы ему выиграть, он должен был дважды взять мизер. Договорились с дежурным офицером в Тикси. Всё началось как по нотам. Я начал расклад колоды. Влетает дневальный:
- Товарищ подполковник, Вас вызывает дежурный Тикси.
- Даже сейчас, вечером, не могут обойтись без Дятлова.
Проворчал босс и пошел в телефону.
Мы быстро выполнили маневр, положили «неубиенный мизер». Подполковник вернулся, поднял карты, бросил на стол:
- Пас.
Это был крах всем нашим планам. Мы все, как в известной комедии Гоголя, остолбенели и вылупили глаза. Первой опомнилась Татьяна:
- Товарищ подполковник! Кто не рискует - тот не пьёт шампанского!
Она подняла его карты, вместе с Дятловым ещё раз посмотрели, и он сказал:
- Мизер!
Все облегченно вздохнули. Один мизер взят, остался ещё один и тогда победа! Татьяна бросилась помогать и при первой возможности прокричала «мизер». Мизер был ловленный, но наша «виртуозная игра» позволила взять ему ещё один.
Подвели итоги, победил Дятлов, а по условиям игры проигравший ставит на всех одну бутылку. Все выпили по 50 гр. Дальше пошло веселей! Мы вошли в азарт и с разгромным результатам проиграли вторую пулю. Так мы играли три вечера по два раза. Все партии проиграны были с небывалом разгромом. Победитель был один. Наш командир сиял.
При вылете в Тикси, когда сопровождали подполковника с вертолёту, он высказал нашему командиру:
- Молодцы, я за технику спокоен, только вот лейтенанты слабовато играют а преферанс, но я их немного подучил!
- Здорово подучили, мастерство не пропьёшь.
Старый и добрый трипер
Наступила опять зима, дни стали совсем короткие, часть оборудования и двухгодичный запас сливочного масла остался лежать на складах аэропорта Чокурдах. Меня лично волновали больше всего новые аккумуляторы, которые могли потырить или заменить. Командир вызвал и приказал:
- Бери четырёх бойцов, садись в Ан-2, лети в Чокурдах, пять бортов любой ценой. Погрузка, отправка - один борт в день, последним бортом вместе с бойцами возвращаешься на площадку.
После того, как все узнали, что мне нужно брать с собой четверых. Прибежали и стали просит взять. Два года солдаты просидели на площадке. Естественно женщин не видели даже издали. Отбор проводился очень тщательно. Только передовики, старшина, секретарь комсомольской организации и мои самые работяги. Можно сказать цвет площадки. Прилетели, разместились в гостинице. Провёл инструктаж, никакой экзотики, никаких якуток, только русские женщины, кругом гонорея. Все дружно кивали головами.
Утром пошли в аэропорт, в обед отправили первый борт. Все разбежались. Я то же двинул к знакомой. Пять дней пролетели мигом. Вернулись. У всех бойцов через две недели закапало с конца. Командир орал на меня:
- Мерзавец, распустил народ. Я тебе людей доверил. Ты за ними не смотрел!
Я молчал и опустил голову, моя вина была, действительно ночью я их оставлял одних в гостинице. Отправили их всех снова бортом в больницу Чокурдах. Через три недели,
вызывает опять меня командир:
- Негодяй, исправляй свою вину, сейчас приземляется Ан-2, садишься, летишь в Чокурдах. Самолёт ждёт на полосе, берёшь солдат из больницы и минуя все магазины, гостиницы возвращаешься на полосу и всех грузишь в самолёт. Всех вас негодяев, жду через три часа.
Через три часа мы все вышли из самолёта и предстали перед командиром. Он высказал всё, что он о нас думает. Потом я у них начал уточнять:
- Я же вас предупреждал, признавайтесь на одной схватили?
- Нет, товарищ лейтенант, на разных. Мы ночевали в школе-интернате, там пятнадцатилетние школьницы. Мы думали, что гонорея только у взрослых якуток, а у якуток-школьниц нет.
Мне в больнице пояснили, что с гонореей бороться среди северных народов нет смысла, это у них не болезнь, а насморк.
Баня горит. Второй пожар
Солдаты периодически жаловались, что у них пропадают деньги, часы, мелкие вещи, сигареты. Обычно всё это лежало в тумбочках. На вопрос кого подозреваете, указывали на банщика. Банщик была заметная и подозрительная личность. Родом из Ленинграда, образование пять классов, до призыва четыре привода в милицию и работа сапожником в мастерской, чинил обувь. По возрасту старше призыва на три года. Банщиком назначили, потому что более низкого образования не было ни у кого. Он так же стирал простыни для солдат. В бане стояло две стиральные машины. Несколько раз обыскивали баню, банщика, КУНГи, но вещи не находились. Вдруг всё сразу случайно выяснилось.
Растопили баню и она вдруг загорелась, пожар начался на входе, где топилась печь. Войти в баню невозможно - бушует пламя. Бойцы не растерялись: с тыльной стороны подогнали трактор, дёрнули тросом раму с окном, ворвались в помещение и быстро загасили огонь. Пока прибежали офицеры, баня была спасена. Выяснилась в бане был тщательно сделанный тайник. На двух шурупах подоконник сидел в раме окна. Под ним в бревенчатой стене находилась, сделанная стамеской ниша. Всё было очень аккуратно подогнано без трещин и вмятин. В этой нише лежали деньги, часы, носки новые, пачки дорогих сигарет. Тайник открылся, когда с корнем вырвали оконную раму. Расправа была короткой.
Среди ночи его взяли за руки и за ноги и несколько раз ударили жопой об стену.
Утром он встать не мог. Вся картина событий прояснилась днём. Встал вопрос что делать. Если разбили копчик, то он стал инвалид и надо срочно вызывать санитарный рейс со всеми вытекающими последствиями, комиссия, расследование и т.д. Ещё не затихла история с детонаторами и здесь новая выкатывается. Всё это резко скажется на служебном положении командира. Если ждать и надеется что сильный ушиб и со временем пройдёт, пустить всё на тормозах, то опять риск. Вдруг возникнут последствия и вопрос почему скрыли?
Командир решил рискнуть и не вызвал санитарный рейс. На командира было тяжело смотреть, он сильно переживал, все затихли, как будто в доме покойник. Одна Татьяна сама украдкой ходила и посматривала на банщика. Все ждали и молились, чтобы эта сволочь пришла в себя. Через неделю банщик встал с постели, ещё месяц ходил в раскорячку. Воровство с тех пор прекратилось полностью.
Военная тайна. Чёрная шапка
Однообразная жизнь в отдалённых местах, отсутствие возможности общения с людьми и женщинами, длинная полярная ночь, всё это сказывается на психике любого человека. Отклонения от нормального поведения, нервные срывы обычно происходили весной, когда заканчивались зима. Нервные срывы были как у солдат, так и у офицеров.
Лейтенант заступил на дежурство, у стойки за столом навзрыд, захлёбываясь рыдал младший сержант. Лейтенант понял, что у человека несчастье и деликатно спросил:
- Серёжа! Дома произошло несчастье?
- Вы разве не слушали радио. Умер Никита Сергеевич Хрущёв.
Лейтенант растерялся:
- Никита помер, а мы здесь причём?
- Как при чём, он нами правил десять лет, жалко.
И продолжал рыдать. Лейтенант поделился опасениями и предложил попоить С. валерьянкой. Товарищи С. подтвердили, что он не в себе, боится всего, плохо спит, среди ночи встаёт и начинает проверять огнетушители, пожарные выходы. Весной прибежал с причала бегом, залетел в КУНГ, забрался под полку, вид испуганный:
- Меня хотели бичи застрелить!
Командир вызвал его , у С. вид нормальный и вменяемый:
- Почему ты решил, что тебя решили убить?
- Иду спокойно, смотрю заходят с двух сторон, ружья в руках. Вот я и бросился бежать, еле ноги унёс.
Командир принял решение просто направить его ближайшим бортом в больницу к невропатологу на осмотр. Когда сел почтовый борт, бойца не нашли. Он убежал под сопку и явился, когда вертолёт улетел. Командир учинил разнос. Он ответил странно:
- Не полетел, эти почтовые вертолёты выбрасывают из кабины солдат во время полёта.
Снова ждём борт. Командир решил отправит его в Тикси. Это две пересадки. Как сопровождать? Он принял нестандартное решение. Вызывает младшего сержанта:
- Младший сержант С., по вашему приказу явился!
- Товарищ младший сержант С., я доверяю вам военную тайну. Необходимо доставит пакет с секретной документацией в штаб Тикси и передать в руки офицера при встрече.
Вручает запечатанный конверт. На конверте надпись «для служебного пользования».
- Есть, доставить пакет с секретными документами в Тикси.
Боец спокойно собрался, сел и улетел. Два месяца до дембеля продержали в госпитале, и он отправился домой практически здоровый.
Весной была сильная пурга, лейтенант Данилов С. бежал на дежурство у него сорвало шапку и сразу унесло ветром. Военных шапок запасных не оказалось, он выпросил у строителей обычную чёрную кроличью шапку и стал носить. Наступило время ему идти в отпуск. Попросил у Лёвы на отпуск форменную шапку, ему отдал свою кроличью. Черную шапку начал носить Лёва. В это же время наш замполит делает очередной обход КУНГов, находит у бойцов точно такую же кроличью чёрную шапку. Он конфискует её и приносит в общежитие. Пока Лёва находился на дежурстве у нас созрел план как посмеяться и поиздеваться над человеком.
Мы все снимали бушлаты и шинели на входе в общежитие, и вешали на общую вешалку. Шапку, как правило, клали в капюшон. Лёва явился на обед, снял бушлат, в капюшон сунул шапку. Пока Лёва поглощал обед, его шапку я забрал, положил в чемодан, а капюшон положили другую и у неё оторвали ухо. Лёва ругался, матерился и сидел перед нами и зашивал шапку. Всем было весело. Мы ржали как дураки. На второй день история повторяется, отрываем второе ухо. Лёва снова садится зашивать, на всех смотрит злобно, все покатываются и дают советы как пришить. На третий день проткнули ножом шапку несколько раз. Лёва рассвирепел, снова сел зашивать. Потом он стал приходить в столовую с шапкой и садиться на неё. Это его не спасало. Только он отвернётся в шапке отрывали ухо или протыкали ножом. Так продолжалось дней десять. Лёва выглядел как затравленный зверь, шапку не выпускал из рук, все ржали и при первой возможности кололи и рвали её на куски. Последний отрыв уха его доконал. Лёва встал, пошёл в кухню, принёс компот, шапка лежала с оторванным ухом. Он сел закрыл лицо руками и заплакал. За столом стола гробовая тишина. Поняли что перестарались, всем стало стыдно, даже замполиту. Я встал пошёл в комнату, принёс его шапку, положил перед ним:
- Лёва, эта твоя шапка, та была не твоя.
- Извините ребята, у меня жена ушла, неделю назад получил письмо, я сам не свой.
Мы не знали, что у него проблемы с женой, она оставалась в Ленинграде. Пока он сидел на сопке, она нашла другого, это бывает. Татьяна первая сообразила, что нужно делать. У нас был на площадке строгий порядок, выпиваем один раз в неделю в субботу после бани. Среди недели никаких пьянок. Она предложила, давайте выпьем за новую шапку и принесла бутылку, мы присоединились, притащили ешё бутылки три. Посидели,
поговорили, разошлись. Лёва успокоился и повеселел. Когда в замкнутом коллективе восемь человек набрасываются на одного, из него летят искры. Такое было и у нас и это не первый случай.
Не бейте, товарищ капитан!
По случайному стечению обстоятельств нас трое офицеров РРС оказались в одной комнате гостиницы в Чокурдахе. Гостиница представляла собой одноэтажное здание, все удобства на улице. Цивилизация выражалась в том, что было центральное отопление, свет и титан с кипятком у стола дежурной, рядом с дежурной комната для умывания четыре раковины, с краниками холодной воды. Мы были из разных мест: я с «Алмаза», капитан Карпенко, командир «Малахита», Леве Мартынову нужно было отправляться в Тикси. Погода стояла нелётная, рейсы отменены, в комнате был собачий холод. Мы спали одетые, под двумя одеялами, набрасывали сверху ещё и шинели, рыба на подоконнике не размораживалась. Среди ночи поднялась суматоха, сел борт на Анадырь, Анадырь не принимал, нагнали пассажиров и начали в нашей гостинице размещать. Поставили в коридоре два ряда раскладушек, а нашу комнату засунули ещё три раскладушки. Пассажиры были измучены. Все разлеглись кое-как и захрапели. Поспать спокойно не удалось, через час в коридоре закричал истошным голосом ребёнок, мы все выскочили в коридор, там погас свет, дежурная зажгла керосиновую лампу. Кричала и бегала по раскладушкам маленькая обезьянка. При свете лампы обезьянка нашла хозяина - штурмана из Анадыря, забралась к нему под одеяла и успокоилась. «Боится спать без света» - пояснил штурман. Обезьянка держала маленькими пальчиками край одеяла, смотрела на нас печальными детскими глазами как человек. Казалось она спрашивает: «Люди, что я вам сделала, за что вы меня загнали в эту холодрыгу?» Всем стало жалко обезьянку. Снова пошли укладываться, капитан выразил общее мнение:
- Паразит, привёз несчастное животное на Чукотку, начистить бы ему рыло! Бананы здесь на растут! Лучше бы взял якутку, та же обезьяна, только её ещё и драть можно.
Все еще раз пожалели обезьянку, дружно витиевато и нецензурно прокляли штурмана. Снова залегли и захрапели, но вновь через час начался грохот, включился динамик и объявили посадку на Анадырь. Все засуетились, похватали своё барахло, закричали, захлопали дверьми, бросились бежать к аэропорту метров триста-четыреста по заснеженной дороге. Наконец наступила тишина. Пришло утро, было около десяти, за окном темень, никто не хотел вылезать из под одеяла. Капитан первый встал и зажёг свет. На столе лежал забытый пассажиром здоровый узел в авоське. Мы развернули несколько слоёв пергаментной бумаги там оказалась жаренная индейка килограммов десять весом, выглядела очень аппетитно и пахла изумительно вкусно. Капитан сразу принимает решение:
- Ребята, Бог видит наши муки и посылает в награду жаренного индюка с Украины! Сначала нужно узнать улетел ли борт на Анадырь?
Мы узнали, борт улетел, всё тихо, никто не спрашивает забытые вещи. Капитан продолжил:
- Бог послал индюка, не будем опошлять такую халяву водкой, индюка можно употребить только с коньком! А сейчас встаём все к умывальнику по пояс раздеваемся, моемся холодной водой. Гарантирую будет потом жарко и хорошо, трястись от холода никто не будет.
Лёва сказал, что ему жить хочется и по пояс раздеваться не будет. В честь индюка я был готов на самопожертвование. Встал и стремительно бросился к умывальникам, разделся умылся по пояс, растёрся полотенцем. Действительно стало тепло. Другие жильцы смотрели на нас с ужасом и уважением. Прилетел обратно в комнату, жду капитана. Капитан появился и проворчал:
- Опошляешь армию.
- Каким образом ?!
- Нет достоинства, бежал по коридору как будто за тобой гнались, в тапочках и в белых носках. Армия тебе даёт валенки. Даёт. Портянки тёплые даёт. Даёт. Белые носки армия не даёт. Ты должен был одеть валенки. Не торопясь подойти к умывальнику спокойно по пояс помыться и с достоинством удалиться! Делай как я!
Капитан среди нас был образцом для подражания. Он был всегда подтянут. Молод и красив. Рослый и сильный. В посёлке Чокурдах на него набросилась ночью шпана, потом трое с разбитыми челюстями попали в больницу. Его уважали и боялись в Чокурдахе. Белые тёплые носки из козьего меха, которые подверглись критике, связала и подарила мне моя тётя. Я ими гордился. Но учитывая авторитет капитана, я поклялся, что опошлять армию никогда не буду. Мы сбегали в магазин, принесли три бутылки коньяка и приступили. На столе стоял жаренный индюк, мы сидели вокруг, отрезали ножами ломтики и поедали. Это было пиршество. К нам заскочил бич, а может он был рыбак из соседней комнаты. Их не отличишь все в ватных штанах и ватниках. Мы его усадили и он с нами стал пить коньяк и есть индюка. Лёва достал гитару и стал петь. Бич притащил большую нельму и сделал прекрасную строганину. Пока мы философствовали, Лёва сбегал в общежитие аэропорта и привёл на индюка девушку с метеостанции. Он её обхаживал уже неделю. Мы усадили девушку за стол, отрезали ей самые лучшие куски. Лёва был в ударе он пел, бросал томные взгляды на девушку. Лёва Мартынов был наш северный бард, он сочинял и пел песни. Про север, про Тикси (… Бухта встреч, бухта встреч, в переводе на Арктику Тикси, нет здесь плеч, женских плеч в остальном уже с Арктикой свыкся), про Чокурдах ( … мы не скажем восторженно ах, вспоминая тебя Чокурдах… ) естественно про неразделённую любовь. Капитан вскочил:
- Среди нас прекрасная девушка! Она желает шампанского!
Мы срочно сбросились ещё на две бутылки коньяка и на шампанское. Капитан передал деньги бичу и сказал: «Лети в ресторан». В десяти минутах от нас стояла харчевня, днём она была как столовая, а вечером написано: «ресторан». Бич стремительно выскочил. Ждём, Лёва продолжает в экстазе горланить, мы ждём шампанского. Проходит полчаса, бича нет, ещё час - его опять нет. Экстаз у Лёвы исчез, девушка встала поблагодарила за изумительно вкусную индейку, сердечно попрощалась и ушла. Лёва пошёл провожать. На столе оставалась ещё половина индюка, неприятный осадок от незавершённых дел остался. Капитан встал и коротко бросил:
- Одевайся, пойдем, начистим этому мерзавцу рыло!
Мы оделись, застегнули ремни и с решительным видом направились в сторону ресторана. Только вошли в ресторан, напротив входа столик - за ним сидит наш бич. Напротив бича сидел другой бич в ватнике, на столе две бутылки коньяка, шампанское и всякие вкусности. Капитан сжал губы и направился к столику. Конец нетрудно было предвидеть. Но произошло неожиданное. Бич встал навстречу капитану и взмолился:
- Не бейте, товарищ капитан, я с ним три года отсидел, на нарах валялись рядом, он в Чокурдахе проездом. Мне было стыдно его не угостить. Клянусь я завтра всё отдам!
Капитан остановился, посмотрел на бича , молча развернулся и вышел. До гостиницы мы шли и молчали. Молча разделись и забрались под одеяла. Уже в темноте, из-под одеяла капитан тихо пробурчал, каким то извиняющимся голосом:
- Черт знает что. Я ему поверил. Какой то детский и умоляющий взгляд. Такое бывает!
Пришёл Лёва, по его сопению мы поняли, что у него тоже облом. Все залегли и затихли. Ночь прошла, опять наступал день, всё так же было темно и так же полёты были закрыты. Мы дремали под одеждой, никто не хотел вылезать. Заскрипела дверь, послышался звон стекла, в комнату вошёл наш знакомый бич, он очень жалостливо голосил:
- Ребята, я самый последний негодяй и подлец. Я сильно вас подвёл, мою вину можно искупить только кровью. Я обязан был угостить кореша, мы вместе в лагере на нарах валялись рядом три года. Я полностью рассчитаюсь. Простите ради бога!
Он вошел и поставил на стол четыре бутылки коньяка и большую мороженную нельму. Капитан встал, моча нагнул бича и дал пинка под зад , он вылетел с шумом. Мы накрылись одеялами и продолжали дремать. Прошло полчаса, снова заскрипела дверь, снова бич ещё более жалобно заныл:
- Ребята, я самый последний негодяй и подлец. Я сильно вас подвёл. Я угостил кореша, мы с ним валялись на нарах рядом три года. Я полностью рассчитаюсь. Простите ради бога!
И он снова поставил четыре бутылки коньяка и ещё более красивую нельму. Капитан высунулся из под одеяла:
- Ну что мужики придётся простить. Бывает и такое!
На столе лежало половина индюка, две большие нельмы и восемь бутылок. Мы снова умылись и приступили к окончательному поеданию индюка. Капитан скомандовал :
- Для нас выпивки много, зови своих бродяг из соседней комнаты, будем заканчивать индюка!
Пришли соседи: двое в ватниках, или рыбаки, или бродяги не поймёшь. Расселись и мы все начали пить коньяк. Коньяк очень хорошо пошёл под индюка и под строганину. Лёва снова запел и заиграл, наступило общее благодушие. Бич смотрел преданными глазами на капитана. Я клялся капитану, что не буду опошлять армию. Все радовались друг другу и говорили комплементы. Утром аэропорт открыли, полёты начались. Наши пути больше не пересекались. Но этот индюк у меня остался в памяти надолго.
Послесловие
Смотришь по телевизору выступления участников войны или просто ветеранов; или когда их слушаешь в тесной компании, как я своего тестя, то выясняется одна странная особенность. Если в их воспоминании или выступлении отделить патриотизм и героический пафос (который они часто дают в автоматическом режиме), то они вспоминают войну, голод, разруху по доброму. Это было для меня всегда странно. Что может быть доброго в войне, в разрухе, в карточной системе. Я этого долго не понимал, пока не стал сам старым. Они просто вспоминают свою молодость. Когда ты молод всё прекрасно. И когда они вспоминают, они чувствуют себя молодыми. Так и я в этот раз. Получил предложение от Валерия Харитонова написать воспоминания. Достал дембелький альбом, его не смотрел лет двадцать, полистал и начал писать. Когда писал, то возвращался в молодость.
Мне сейчас 68 лет, к.т.н. специалист в области моторных масел, 30 публикаций, Объехал половину Европы. В Париже был пять раз. Могу сказать, что про Париж писать ничего не буду. Хочу поблагодарить Валерия Харитонова и пожелать всем молодым офицерам, кто тянет лямку на севере не унывать - всё пройдёт, здоровья и семейного счастья. Да поможет Вам бог!
2 февраля 2010г г. Рязань.
