Иван Судаков

О жизни и службе на «Агате» в 1974 - 1976 годах

Окончание

О проверках и прверяющих

Вообще-то проверки у нас были не так уж и частыми, видно проверяющие боялись, что приедут на два дня, а застрянут на «Агате» на две недели. На моей памяти были две проверки, одна из центра и одна из узла, кроме того во время моего отпуска была ещё одна проверка из центра, приезжали мои однокашники по Актюбинску Сердюк Павел и Кудрин Александр, с Кудриным вместе учились в МРТИ и год проработали в Барани.

Помню, что для проверки из центра прилетел капитан Бабенко и отправился проверять смену Петренко Александра, я в это время отдыхал после смены. Вдруг прибегает с круглыми глазами зампотех Гудков будит меня и говорит, что в техздании назревает скандал, уровень сигнала на выходе возбудителя, измеренный Петренко и Бабенко, не соответствует норме, и я как ответственный за приёмное оборудование должен срочно быть там. Ничего не понимая, приёмники-то работают, прихожу в тездание и вижу следующую картину. Проверяющий и сменный пытаются прибором ВК7-9 измерить сигнал величиной 1В на пределе прибора 1В, используя выносной пробник прибора, не сняв с него делитель 1:100.Пришлось объяснить товарищам капитану и лейтенанту их ошибку, сняли делитель, и всё оказалось в норме, а я пошёл спокойно спать.

Во время проверки из узла была объявлена учебная тревога, и я как свободный от смены офицер должен был занять оборону на северной стороне сопки. Получил в оружейке свой табельный ТТ и дополнительно АКМ и бегом на край сопки, залег на снегу и жду. Проходит час, а меня с позиции никто не снимает, на мне одна шинель и яловые сапоги, а мороз под тридцать. Начал замерзать, зарылся поглубже в снег, хорошо ещё, что снег подо мной не начал таять, так продержался ещё полчаса пока не прибежал сержант и не сказал, что тревога давно закончилась, все вернулись в помещения, а про меня просто забыли. Вот так в мирное время чуть не дал дуба.

Дежурства по части

Когда сменный инженер ещё не отошёл от изнурительных смен, и не надо было отправляться на край света за топливом, командир назначал его дежурным по части, чтобы служба мёдом не казалась. Если первый год службы дежурства были редки, потому что кроме офицеров и прапорщиков дежурными по части ходили и старослужащие сержанты, то после трагедии на «Казани», дежурными по части назначались исключительно офицеры и жизнь сменного усложнилась.

Какая трагедия произошла на «Казани» наверное, расскажут те, кто там в это время служил, я могу вкратце пересказать приказ, который появился на свет в результате расследования этого случая и был зачитан нам после суда над преступниками.

По неизвестным причинам старшина части из срочников и первогодок убили дневального вскрыли оружейку забрали автоматы и боевые патроны и расстреляли восемь человек своих сослуживцев, в основном водителей, убили командира части, который назавтра должен был уехать по смене. Совершив это чёрное дело, они попытались на ГТТ скрыться в сторону США, но были задержаны и впоследствии осуждены.

Перед заступлением на дежурство проверял весь наряд на подшитость, побритость и т.д. Получал у старшины части свой табельный ТТ зав.№ КУ-2500 1948 года выпуска с двумя полными обоймами с боевыми патронами. До случая на «Казани» боевых патронов не выдавали. Затем командир проверял готовность наряда, и мы приступали к выполнению своих обязанностей. Вся часть кроме техздания спала, а мы берегли её спокойный сон. Несколько раз за ночь наведывался к коллегам в техздание и дизельную, проверял своего патрульного и дневального, но всё равно время тянулось медленно. Перед общим подъёмом будил повара и наконец, объявлял общий подъём части. Обычно поднимались все, только некоторых приходилось толкать в бок. Никаких бросаний валенками в офицера у нас в части никогда не было.

Далее построение, доклад командиру, развод и день проходил быстрее, чем ночь. Почти все дежурства проходили спокойно, несмотря на иногда очень плохую погоду. Только один раз меня подвёл мой патрульный, сержант Пискунова Саши Подвысоцкий Пётр Петрович из Украины. Наверное, начальство не досмотрело и отправило его в наряд перед днём рождения. Не знаю где, с кем и когда он сильно напился и продолжал патрулировать в пургу и мороз, что-то в его поведении меня насторожило, и я, подойдя ближе, увидел, что он сильно пьян. Пришлось снять его с патрулирования и уложить его спать, хотя он всё порывался на улицу. Пришлось от командира части этот случай утаить, чтобы не портить жизнь Петру из Украины.

Второй случай показывает, как иногда командиру части приходилось наводить дисциплину во вверенном ему подразделении.

Ночь дежурства прошла спокойно и день уже подходил к концу, вдруг вызывает командир меня вместе с патрульным к себе в кабинет. Заходим и видим, что кроме командира в кабинете стоит, нахохлившись, сержант Кебин. Не помню, в чьей смене служил этот сержант, этакая столичная штучка с высоким самомнением, часто пререкался с офицерами. Наверное, его сменный или старшина пожаловались командиру и тот решил его поучить по отечески.

Получаю приказ, отвести сержанта в городок, связать и уложить на нары, потому что он только что пытался избить командира. Кебин худенький, ростом 1,6м, пытался избить командира в хорошей физической форме и на голову выше его? Но приказ есть приказ, отводим сержанта в городок и укладываем просто на нары, думая, что насчет рук командир наверно пошутил. Докладываю командиру по телефону, что его приказ выполнен, а на его вопрос связаны ли руки у Кебина отвечаю, что вязать руки человеку как-то неудобно. В телефонную трубку слышу отборную брань и повторение приказа связать руки сержанту. Ничего не поделаешь, иду в кунг, формально накидываю ремень на руки Кебина и снова докладываю о выполнении приказа. Ух! Слава богу, дежурство закончилось!

Флора и фауна. Охота и рыбалка

На самой сопке животный мир бил представлен собакой Сопкой и котом Барсиком. Между собой они жили мирно, а не как кот с собакой. Барсик ко мне относился с доверием, так как я его часто подкармливал, чем нибудь вкусненьким. Часто заходил ко мне в комнату и укладывался у меня в ногах спать, громко мурлыкая при этом. Пару раз из посёлка ему привозили подругу, но он от неё убегал и прятался под полом общежития.

Часто на сопку заглядывали рассомахи и песцы, что-то выискивали на помойке, иногда залетала полярная сова и усаживалась на антенну. Стая серых ворон круглый год не покидала помойку. На соседней «Заячьей» сопке обитало несметное количество зайцев-беляков, прилегающая тундра в сезон полнилась стаями пернатых, в том числе больших серых гусей. Вдали от сопки паслись стада оленей. При поездке за топливом один раз видел издалека во льдах белого медведя. Бывая в поселке, стоя на скалистом мысе Ванкарем наблюдал во льдах моржей и тюленей. Окружающие сопку мелководные озёра были полны гольцом, так что условия для охоты и рыбалки были идеальные. И повезло в том, что не было ни комаров, ни мошкары, вспоминаю опухшие лица друзей из студотряда на Колыме и радуюсь за моих «Агатовских» друзей.

Организовывались выезды на рыбалку на реку Амгуэма , но так как туда необходимо было добираться достаточно долго на ГТТ и помня мою первую поездку к сопке я не рисковал участвовать в этих поездках.

За всё время службы я пассивно (в качестве наблюдателя) участвовал в трёх охотах. Охота на уток выглядела следующим образом, охотники, три-четыре человека, располагались на косе, отделяющей море от залива, и ждали когда большая стая упитанных уток перелетала из моря в залив. При пролёте стаи охотники, не целясь, стреляли в её сторону и две - три утки падало на гальку, их подбирали и ждали следующую стаю. Добыв, таким образом, пару десятков уток мы возвращались на сопку. Утки запекались в духовке и съедались за общим столом.

Охота на зайцев хорошо описана моим другом Сашей Пискуновым и поэтому я повторяться не буду.

Один раз, по весне, услышав гусиные крики доносящиеся из тундры Саша не выдержал и предложил мне сходить с ним на охоту, я терпеть не могу когда убивают братьев наших меньших, но отказать другу не мог, в одиночку уходить в тундру запрещалось. Спустившись с сопки по западному её склону мы увидели, что вся тундра усыпана пасущимися серыми гусями. Серый гусь может за сезон в тундре набрать весу до десяти килограммов, а в это время у них был сезон линьки и они практически не могли летать. Саша был уверен, что без добычи мы на сопку не вернемся. Первая попытка подойти к стае гусей на ружейный выстрел провалилась, гусиный часовой издалека заметил нас на ровной как стол тундре и громким криком предупредил стаю об опасности и все гуси, громко хлопая крыльями, убежали (не улетели) на безопасное расстояние. Следующие попытки подойти к стае так же провалились. Саша, как бывалый охотник, предложил следующий вариант, он прячется в засаде, а я пытаюсь, обойдя гусей издалека, загнать их на Сашину позицию. Пришлось согласиться, чего не сделаешь ради друга, обойдя стаю за два километра я попытался пугнуть её в Сашину сторону, но они подлётом удалились влево. Пару следующих попыток закончились тоже ничем и, хотя Саша не прочь был продолжить охоту я, устав бегать по тундре, решительно воспротивился этому. Решили возвращаться домой, и я попросил у друга дать мне пару раз выстрелить из его ружья по мишени. Ружье у Саши было новое, ТОЗ-34Е с вертикально расположенными стволами, нашли в тундре две пустые бутылки (кто-то охотился до нас) установили их на расстоянии 50 шагов, в одном метре друг от друга. Я прицелился и двумя выстрелами по очереди поразил обе бутылки, сделали вывод, что ружьё хорошее. Потом Саша с расстояния тех же 50 шагов выстрелил в найденный лист пенопласта крупной дробью, и мы увидели, что кучность боя отличная. Уставшие вернулись на сопку, чтобы выслушать насмешки друзей по поводу неудачной охоты.

Питание

Все не семейные офицеры части питались в общей столовой. Продовольственные нормы были повышенными северными, так что голодным никто не оставался. Основная масса продуктов завозилась во время летней навигации. Дополнительно производился забой до 70-80 голов северного оленя. Туши хранились в естественном леднике, который был на сопке. Также на сопке был собственный свинарник, где отходами откармливались хрюшки, а затем забивались и разделывались, как это делается, я предпочитал не видеть.

В общем, продуктов для приготовления пищи было достаточно, далее всё зависело от искусства повара. Примерно первую половину службы нас кормил повар Горошко, готовил отлично и сухая картошка, приготовленная им, выглядела как свежеподжаренная и поедалась всеми с большим аппетитом. К картошке с олениной или жареной красной рыбой подавался салат из квашеной капусты с репчатым лучком. На первое были щи или борщ с мясом (оленина или говядина или свинина), готовились и молочные супы из сухого молока. На третье бывал компот из сухофруктов или чай. Утром и вечером разные каши, и чай с бутербродом.

Вторую половину службы нас кормила жена замполита Лисовского примерно тем же рационом. На дежурстве дополнительно лакомились офицерским доппайком, иногда в ход шли и чёрные сухари из пургового запаса.

Пекарня на сопке была своя, там пекарь Юкна выпекал отличный свежий хлеб, особенно хорошо получался белый: мягкий, пышный, душистый с хрустящей корочкой, такого вкусного белого хлеба я больше нигде не ел.

Если добавить, что в общежитии за общими столами ещё кое- чего перепадало и прапорщик Гончаренко побалует вяленым гольцом, то питание было просто отличным. Приехав на сопку после Актюбинских харчей и марш бросков с торчащими скулами, через полгода службы на сопке я уже не влезал в пошитую по мерке в Актюбинске парадную форму, хорошо, что она так и не понадобилась.

Быт 

Все офицеры проживали в офицерском общежитии, семейные занимали по комнате, а мы холостяки, располагались по двое в комнате, места хватало всем. Солдаты и сержанты жили в городке, это набор кунгов, подведённых под общую крышу. В каждом кунге располагалось по четыре человека и было тесновато. В общежитии и в городке при сильных морозах и ветре бывало временами холодно и приходилось спать, одевшись, с ушанкой на голове.

Постельное бельё и своё нижнее бельё стирали сами, научился пользоваться стиральной машиной с центрифугой. Баню топили каждую неделю. Условия помывки в ней, мягко говоря, были не комфортные, внутри было достаточно тепло, но на бревенчатых стенах лежал толстый слой вечного льда. Хорошо описан процесс помывки в стихотворном сочинении Португалова и я мало что могу добавить в своей сухой прозе.

Офицеры пользовались тёплым туалетом в общежитии, а остальные пользовались поначалу туалетом на улице. На втором году службы построили почти тёплый туалет и в солдатском городке. Этот туалет и капитальный тёплый гараж, вот и всё строительство «Агата» в 1974-1976 годах.

Командир части служил вместе со своей женой Натальей, с ними постоянно находился их сын Валера, лет четырёх, и на лето приезжала дочь Света. Валера постоянно с громким шумом бегал по коридору общежития, мешая отдыхать сменным инженерам, но ему всё прощалось.

Была жена и у замполита Лисовского, работая поваром вкусно нас кормила в столовой. Жена зампотеха Алевтина работала на сопке фельдшером, но работы у неё было не много, болели редко. Ненадолго приезжала жена Франца Лашкевича, но что-то ей на сопке не понравилось, и она быстро уехала. И хотя мужчин было много, а женщин мало, ничего о любовных треугольниках на сопке я не слышал.

В будние дни, когда рабочие лошадки-сменные инженеры несли свою трудную службу, белая кость: командир, зампотех, замполит, энергетик, старшина могли позволить себе партийку в преферанс, с распитием шампанского за счёт проигравших. Спиртное в посёлке выдавалось по талонам поссовета из расчета одна бутылка водки и две бутылки вина на человека по праздникам, но у замполита Стребкова были в посёлке связи и он мог доставать шампанское без проблем. Я как человек не пьющий свои талоны никогда не отоваривал.

По праздникам собирались за общим столом скрасить будничную жизнь, я как человек малообщительный (в смысле не пьющий) в этих застольях участвовал редко. Помню один раз, наверное, по случаю моего дня рождения, меня уговорили всё же выпить красного игристого шампанского и я с непривычки сразу захмелел.

Пару раз на сопку забредали геологи, что-то искавшие в тундре, и тогда тоже был повод посидеть, поговорить. При командировках к нам представителей Певекского ТУСМа всё повторялось, но всякий раз всё было в рамках пристойного, никто сильно не напивался.

Зарплату командир выдавал нам ежемесячно, но тут же забирал её и отвозил в поселок, чтобы там положить на наш счёт, наличных денег на руках не у кого не было, по окончании службы я забрал все деньги в виде аккредитива, они все пропали в после перестроечные времена.

Мои сослуживцы

Командир части Демьянюк Геннадий.

Замполиты: Стребков Виктор, Лисовский Василий.

Зампотех Гудков Владимир.

Сменные инженера: Пискунов Александр, Петренко Александр, Микрюков Евгений, Португалов Александр, Погомий Пётр, Виноградский Виктор.

Энергетики: Макарон Леонид, Косицын Виктор.

Старшина части Гончаренко Николай.

Начальник АХЧ Лашкевич Франц.

Техники (радисты и дальники), рядовые, сержанты и старшины: Карпов, Жарков, Кузьмин, Донцов, Махотин, Мударас, Гунтис, Турянский, Тыршу, Шауэр, Кебин, Подвысоцкий, Кондратьев, Половинчиков, Гелих, Никитин, Фоменко.

Дизелисты: Кузьмичев, Фомичёв.

Котельщик Филатов.

Трактористы и водители: Чванов, Хузьяхметов, Ганиев, Брянцев, Афонин, Султанов, Кушнир, Калуга.

Стрелки: Бакакин, Скляров, Беляков.

Жена командира Наталья, их дочь Света и сын Валера. Жена зампотеха Алевтина, она же наш фельдшер, жена замполита Лисовского, наш повар, имени не помню, жена Лашкевича Франца (приезжала ненадолго).

Многие фамилии и имена в памяти, к сожалению, не сохранились, и я надеюсь, что кто нибудь из сослуживцев меня дополнит.

Заключение

Два года службы в делах и заботах пролетело незаметно, в начале апреля 1976 года под звуки марша «Прощание славянки» проводили на дембель моего друга Сашу Пискунова, почему то он позже прибыл и раньше убыл. Отцам командирам видней как поступать.

По неписанному правилу, последними с сопки увольнялись нерадивые солдаты и сержанты, выполнив дембельскую работу по сбросу пустых бочек из под соляры к подножию сопки, там их ржавеющих накопилось несметное количество и наверно далекие потомки будут там добывать руду. Меня никто бочки сбрасывать не заставлял, но и увольнять не спешили.

Когда вконец надоели шуточки сержантов по поводу моего позднего дембеля, написал первый рапорт по команде. Подождал немного и написал ещё один рапорт о моей задержке свыше положенного срока на службе. Командиры всех уровней объясняли задержку отсутствием замены, но и конкретных сроков этой замены не называли. Наконец после третьего рапорта меня тихо, без традиционного марша отправили на дембель. В аэропорту Мыса Шмидта пришлось просидеть ещё больше недели, так как не было билетов на самолёт на материк ни по одному направлению.

Не смотря на всё годы службы, на «Агате» были лучшими годами моей жизни и я благодарен всем сослуживцам, командирам и подчинённым, за всё то хорошее, что я от них видел и прошу у всех прощения кого обидел невзначай.