Дорога на "Луч"
В начале июля 1972 года я попал в учебку, в Актюбинск, а в начале августа покинул ее, не начав обучения. Мы прошли курс молодого бойца и наглядно показали, что не допустим неуставных отношений к себе со стороны сержантов. Конфликт командование части замяло - нас шестерых свободолюбивых вывезли на стрельбище, а после там же дали подписать присягу. Торжественной церемонии не было. И вечерней лошадью (поездом ) поехал я в город Красноярск. Конечный пункт назначения - Норильск узнал в дороге. Старшим команды был некий прапорщик, трезвым которого мы так никогда и не увидели. Команда - я, рядовой Карандайкин Алексей, рядовой Мануйлов Саня, если не переврал фамилию и мл. сержант Валера Гольд, отслуживший год в учебке.
В Красноярске на речном вокзале прапорщик пропал с деньгами и нашими документами, успев сообщить, что наш теплоход отходит на Дудинку через трое суток. Денег у нас не было ни копейки, но у Мануйлова сестра была в Красноярске. К ней в общежитие мы и двинулись. Спасибо ей и подружкам за заботу .
Уже на теплоходе выяснилось – прапор все деньги, в том числе и наши, пропил. Под угрозой выбросить его за борт мы вытряхнули из него последнее - три рубля с мелочью . Хорошо, что сестра Сашке наскребла немного денег, но очень быстро и они кончились. Пришлось помогать с уборкой на теплоходе, резать хлеб в ресторане и т.д.- этим и кормились. Валера познакомился с двумя девченками: Наташкой Герлинг и Валей из Игарки. Стояли белые ночи - романтика, черт ее побери, а тут жрать хочется. Валя была статной, весьма симпатичной девушкой, с пышной фигурой, но не в моем вкусе.Так как альфонс из меня никакой, прогулки с Валентиной меня не особо привлекали. А вот Наташа, особенно когда теплоход среди ночи дал сильный крен на борт - пахлестало волной воды в иллюминаторы и я ее в поднявшейся панике на руках вынес на верхнюю палубу - зацепила. Любимая девушка осталась в Новосибирске, мне бы вздыхать в печали, а тут такие романтизмы!.
На следующий день я выиграл у молодых ребят, возвращавшихся на Таймыр с материка что-то порядка 100 рублей в карты, через пять минут мы сидели в ресторане за накрытым столом гремя рюмками, ложками, вилками и ножами, Теплоход в это время подходил к пристани Игарка. И я не проводил Наташу…
Потом была Дудинка, угрозы прапора - без копейки, но всю дорогу он тем не менее не просыхал. Норильск. Ночной ужин. Банка лосося на двоих. А потом по нашей просьбе добавка - по банке на брата! Посмотреть на то, как мы едим консервы собралось человек десять. Кто бы из нас, наголодавшихся за дорогу, поверил тогда , что и лосось приедается до отвращения.
Потом был "Луч". Но это уже совсем другая история.
Девушка в родном Новосибирске меня дождалась. 30 лет и 3 года уже она моя жена. У нас двое детей - сын и дочь, ждем внуков.
Но иногда с грустью вспоминаю белые ночи, Енисей, теплоходные гудки ...
Счастья тебе Наташенька!
Пурга
Связь "Луча" с внешним миром осуществлялась по узкоколейной железной дороге Норильск- Дудинка, вагончики таскал то-ли паровозик, то-ли тепловозик - не разбираюсь я в этой технике. Один вагон в составе был наш, грузовой, в нем привозили продукты, хлеб, оборудование и т.д. Наша станция - Волгочан. До точки были проложены деревянные трапики - доски, уложенные поперек на бревна. Летом по тундре ни пройти, ни проехать. ГТТ садится постоянно на днище, с бортов снимаются бревна, подкладываются под траки и на длину бревна ГТТ продвигается вперед. Бревно выцарапывается из грязи и снова заводится под трак. Не езда, а именно ерзанье. А по трапикам милое дело - ящик на плечо и вперед. Так что летом связь с внешним миром была.
Зимой, в пургу, мы были отрезаны на несколько дней от Норильска. Во первых, темно, полгода полярная ночь. Мело так, что стоя под лучем прожектора видел голенище своего сапога - носок уже не видел. Ветер сбивал с ног в прямом смысле - идешь на смену на техздания, троса вдоль трапиков глубоко под снегом, держаться не за что. На ветер просто ложишься. И видишь краем глаза, что этот хитрец, Филиппок, опять за тебя от ветра спрятался! Делаешь резкий рывок вперед - и он уже катится кубарем, гонимый порывами ветра.
В одну такую пургу перед Новым 1973-м годом у меня заболел зуб, щеку разбарабанило - глаза правого не видно. Докторишка Фаттахов был на губе. Дежуривший по части подряд несколько суток ст.лейтенант Песков взломал медпункт и выдал мне стандарт анальгина. Я прихватил втихаря несколько стандартов димедрола. Но пурга продолжалась, у меня поднялась температура и было решено ехать на бульдозере С-100 на станцию. Водитель - призывом старше ( забыл, к сожалению, фамилию) крепкий такой парняга, татарин по национальности и я выехали. Вдоль дороги стояли вешки метров трех высоты. У площадки их было хорошо видно, потом они стали все короче и короче. Потом пропали.
Короче - заплутали. По времени мы уже должна были наткнуться на железную дорогу, а ее все нет и нет. Тут-то водила и запаниковал. Вариантов немного - но все плохие. Или мы едем вдоль железной дороги, или ее так перемело, что мы давно ее проскочили и не заметили этого. Повернули назад. Засекли время. Должна бы уж и точка быть, ан нет. Выйдем - обойдем бульдозер по кругу - один снег и ничего больше. Еще проедем, опять выйдем. Потом водила перестал выходить из бульдозера. Потом заплакал и отказался ехать дальше. Плакал и качал головой на все мои уговоры, а потом и угрозы. И только после нескольких ударов ему кулаком в лицо бульдозер двинулся опять вперед. Буквально через несколько минут мы врезались в какое-то солидное препятствие - это оказалась дизельная! Дизелисты с матами-перематами тормошат нас, а водила, улыбаясь до ушей разбитыми в кровь губами то обнимал меня, то колотил по плечам выкрикивая непонятные татарские слова!
А через сутки пурга утихла…
Урок на всю жизнь
В письме из Ташкента Ташпулу Разыеву пришла промокашка, вложенная между листов самого письма. А на промокашке- чьи-то мелкие какашки приклеены, типа мышиных - так мне показалось. Посмеявшись надо мною Ташпул сказал, что это анаша - брат его наркоман прислал такой вот подарок.
Наглядно продемонстрировав нам весь процесс от отдирания какашек от промокашки до получения готовой папиросины с дурью Разыев таки уговорил покурить с ним за компанию .Причем предупредил - никакого эффекта это первое употребление анаши не даст. Разве что присниться ночью сон какой-нибудь необычный . Спал я как всегда крепко и без снов.
В ночную смену по указанию опытного нарка Разыева было прихвачено побольше еды: кроме тушенки и лосося, сок манго, печенье и какой-то консервированный десерт. Выбрав время - покурили. Помню и особенности этого «курения» - все по технологии, как надо курили. И смели всю провизию - причем махом. Меня такой неожиданный аппетит слегка огорошил. Потом Ташпул позвонил на ТЗ-2 и пригласил к нам рядового Шуру Небесного. Шура был парень простой как палка и с единственной мечтой- стать к концу службы сержантом. Над ним постоянно подшучивали: то кто-то видел будто бы приказ о присвоении ему звания, а то просто ночью пришивали лычки и утром старшина Алексей Палыч срывал из у него с погонов. Шуру пригласили, чтобы кайф пошел по веселому сценарию. Организовали ему телефонный разговор с любимой девушкой и вывели его на громкую .Это было последнее, что я помнил. «Галю! Галю!» - орал на все техздание Шурик и мы улыбались во весь рот.
Очнулся я мгновенно, сразу оценил обстановку – техостановка, аварийная сигнализация надрывается изо всех сил!! Группового нет 20 минут. Передатчики лежат - нет высокого. Ташпул тоже врубился в ситуацию забегал, гад! Сменный с вытаращенными глазами хватал воздух широко открытым ртом, и от беспомощности ему этого воздуха явно не хватало. Вспомнив, как под кайфом идя вдоль стойки я не мог перешагнуть какую-то качающуюся толстенную змею, пока не взял ее за голову и не бросил на пол, сунул в карман руку, вытащил измерительный разъем и поставил на место.Групповой появился! Ташпул уже вдохновенно пел серенады кому-то из Красноярских девочек . Ствол был. Все стихло. Одно мешало - боль в уголках губ. Глянул в зеркало - я продолжал идиотски улыбаться!!! Сунул голову в бочку с водой и пошел в курилку.
Дежурившая на Р-600 моя подруга Лиля была в курилке и встретила меня каким-то долгим и очень внимательным взглядом. Потом спросила: «что с тобой, ты же даже не пьяный?» На мои расспросы Лиля молча показала совершенно синие запястья рук. И рассказала, как я пытался затащить ее в дегидраторную…
Мы были с ней земляками и друзьями, поэтому испугалась она не сразу. Женщина она была плотная и сильная, поэтому испугавшись вырвалась. Я честно рассказал ей про анашу. Больше никто ничего про эту историю не узнал. Мы продолжали просиживать часами с Лилей на смене в ее уголке, разговаривая на самые разные темы. Но про эту историю никогда вслух не вспоминали. Про причину техостановки рассказывать не пришлось: списали все подчистую. Сменному про причину наших широких улыбок сказали просто - письма из дома получили. Через пару дней боль в уголках губ прошла.
Но страх перед наркотиками, отвращение к ним, понимание того, насколько эта отрава может быть опасной осталось на всю жизнь .Этот урок я запомнил – уверен, на всю оставшуюся жизнь.
Как нас кормили на "Луче"
Тему питания и его качества на "Луче" затронул Владимир Лапидус .Но у него, как и у других офицеров была возможность просто не ходить в столовую в особо неблагоприятные, «невкусные» дни. Или «выедать» из предложенного меню только действительно съедобные части. У нас, сержантов и рядовых такой возможности, строго говоря, не было.
Не думаю, чтобы на "Луче" кормили как-то уж особенно плохо по сравнению с другими точками. Скорее наоборот: близость к штабу ставила нас в более привилегированное по сравнению с другими положение! Я застал еще остатки роскоши - сушившуюся соленую горбушу в вентиляции…
Стандартное для армии меню с упором на каши - небезызвестная всем шрапнель и прочее просо, но у нас была гречка! И на любителя, в особенности для меня и Игоря Ерина, изредка горошница! В поедании ее мы с ним сражались бескомпромиссно - не менее трех порций на рыло! Основная масса едоков особой радости в «гороховые» дни не выказывала, поэтому порции гурманов не ограничивались .Еще один деликатес - консервы «Лосось в собственном соку». Это - о хорошем.
Как не хочется о плохом- а придется.
Сухая картошка - это апогей ужасов армейского питания. Ее нужно хотя бы разок попробовать. Я через 20 лет только по внешнему виду в Красноярске, в кафешке сразу ее узнал! Мне ребята не поверили: взяли по порции на гарнир. Зря не поверили - я просто не мог ее не узнать!!!
Конечно, сварить ее можно по разному, но это нужно уметь! Впрочем, про поваров чуть позже.
Сперва про тушенку. По нынешним меркам, тогдашняя тушенка говяжья была высшего качества! Нынче такую днем с огнем не сыщешь! Но за две полярные зимы столько ее съедаешь - смотреть не хочется. По второму году службы ели тушенку так:
- определяли по маркировке где у банки верх, с толстым слоем жира;
- переворачивали банку и вскрывали ее со дна;
- выедали желеобразный слой и передавали банку тем, кому еще она не приелась до отвращения…
«Лосось в собственном соку» - порция была одна банка на двоих. Про порцию вспоминали только когда прибывало пополнение. Сначала ты ел лосося, сколько хотел. Потом - сколько мог. Потом начинал выбирать кусочки брюха этого уже ненавистного лосося! Потом наступало стойкое отвращение, я бы даже сказал ненависть к этой рыбе! Помню, как-то привезли в обмен на «Лосося…» несколько ящиков «Тюльки в томатном соусе» по моему с Волочанки. Вот это была вкуснятина! Деликатес!!! Делили по норме, строго пополам, до последнего кусочка на дне банки. Точно также думаю делили и полученного в обмен на тюльку лосося. Если там прапора его полностью не притырили!
У нас было три прапора. Старшина Алексей Палыч Сильченко. Но он по мелочам не приворовывал - уверен в этом. Прапорщик Молодцов и его сотоварищ, фамилия забылась - этих просто ловили за руку на воровстве! Звали командира, показывали набитые продуктами отобранные у них портфели, в которые можно было уместить чуть не мешок провизии. В очередное задержание нечистой парочки Зименко рассвирипел и положил конец раз и навсегда работе нашего «народного», а точнее сержантского контроля. Пообещал ни много ни мало, а отдать самодеятельных ревизоров под трибунал за нарушение уставных отношений. Борцы с воровством притихли: с нашего командира вполне сталось бы выполнить свои угрозы.
Буквально на следующий день, вся часть в ужин отказалась есть тухлую, с выгнившим брюхом, с торчащими голыми ребрами селедку с сухой картошкой. Доложили командиру. Зименко с матами и перематами, с угрозами посадить всех бунтовщиков уселся за столик и начал мужественно поедать принесенную ему порцию - мужественно и отрешенно! Через какое-то время он взревев, отшвырнул от себя тарелку со зловонной селедкой и та упала на пол.
Прапора ожидавшие вердикта командира стоя поодаль вжались со страху в стену. Селедку было приказано выбросить…
Повара. Их я пережил не меньше трех. Первый готовил как умел и продукты хотя бы не портил в процессе готовки .Вкусно - это было не из его лексикона .Однажды он попросил достать бутылку коньяка, на пробу. Принесли. Он вылил весь коньяк в алюминивую кружку и залпом выпил. Закусил жареной картошкой, отодвинув принесенный Гохой лимон и сказал всего одно слово - дерьмо. Мы результаты его поварской деятельности, кстати, оценивали этим же словом…
Второй - выпускник поварской учебки при Кантемировской дивизии, участник парада на Красной площади, за что был награжден памятным знаком, готовить совершенно не умел. Думаю виноват в этом был именно парад. На кухне он продержался неделю- срок стажировки при старом поваре. Самостоятельно выпало ему готовить свежую картошку на обед. Картошку свежую накануне на плечах в ящиках принесли со станции Волгочан. Помню я сделал две ходки. Во вторую мне достался ящик с картошкой и нес я ее бережно, с каким-то возвышенным даже чувством.
В обед все получили ровно по ложке драгоценного пюре из свежей картошки. Призванные к ответу прапора божились и клялись, что отпускали картошку строго по нормам, весы у них точнейшие.
Новый повар, в отличии от старого был худющий и сожрать недастающие части порций просто не мог. Народ отправился на свалку, посмотреть на картофельные очистки. Повара вели под белы рученьки два самых здоровых сержанта. Там, на свалке истина и выплыла: из каждой картофелины был вырублен ножом кубик, столько же, а порою и значительно большее количество мякоти осталось на кожуре. Повар был бит нещадно и от верной смерти спасло его только появление старшины…
С трудом уговорили покашеварить местного, Норильского парня Николая до дембеля. Вот он, как абориген Заполярья, умел варить сухую картошку…
Как охотились на «Луче»
На "Луче" всерьез никто при мне не охотился. Смею утверждать это однозначно. Я не великий охотник, но ружье в руках держал с первого класса. И капканами промышлял потихоньку с этих же лет. Сперва ловил сусликов капканами и петлями, а потом перешел на хоря, ондатру и лисицу. Я собственно, это к тому, что вопросом владею не понаслышке… .
На "Луче" браконьерили. Это было. Добывали северного оленя в первую очередь. Самый ярый браконьер был старшина Алексей Палыч Сильченко. Процесс был несложный: стада оленей двигались вдоль газапровода Мессояха-Норильск и приходили практически прямо в город. Трубы газопровода были установлены на металлических опорах над землей на уровне груди или человеческого роста .По ходу газопровода предусматривались проходы для оленей, но олени их боялись по каким-то причинам и не шли в проходы. Нужно было просто подъехать к стаду оленей на ГТТ, которого они не боялись, откинуть верхний люк и дать по стаду очередь из АКМа. Мой личный рекорд был семь оленей с одной очереди.
Вторым браконьером на точке был промышленник Жмакин. Этот, помимо оленя, промышлял песца. По лету-осени на пригорочках в тундре, которые не заметает зимой, из тарной дощечки от ящиков он сооружал небольшие загончики с двумя проходами.По зиме дощечки вмерзали в почву намертво, в проходах устанавливались петли , а внутрь выкладывалась привада .Приучая песца к ловушкам Жмакин приваду начинал выкладывать по осени, но петли естественно не ставил.У него был неплохой карабин, который он называл берданкой и пара гладкоствольных ружей. На приманку в ловушки шла полярная куропатка и заяц.
Бродя во время смены со Жмакинским ружьем по ближайшим окрестностям и добывая приманку для ловушек наблюдал я порою «охотничков» из числа офицеров-двухгодичников. Охотились они – ну чисто грибы собирали!!! Сходство было полнейшее. Раздвигая мелкие, по колено деревца и кустики стволом ружья они обычно удрученно приговаривали: «И здесь его нет…» На вопрос "кого это там нет" - следовал ответ - да зайца конечно же!
И такая охота была.
Была и другая. По весне на кучу мусора и отбросов прилетали различные птицы, в том числе и турухтаны - очень красивые в брачном наряде кулички. Однажды я настрелял с десяток турухтанов, ощипал их и заварил вкуснейшую похлебку. Выпив по соточке мы сидели на ТЗ-2 с гурманом Генкой Григорьевым наслаждаясь этим деликатесом. По вопросам стенгазеты (приближался смотр настенной печати) зашел к нам замполит Царинник. Угостили похлебкой и его. Царинник выспрашивал долго и обстоятельно - как их добыть, этих турухтанов, постоянно переспрашивая и уточняя. Наконец ушел. Я скрытно - за ним. Зашел, гляжу в общежитие, вышел уже с ружьем-двустволкой, тульской курковой горизонталкой. Ружье - новенькое, муха что говорится не сидела!
По пластунски, вливаясь в снег с вкраплениями мусора и всякой гадости Царинник полз к красующимся друг перед другом своими брачными нарядами и бьющимся насмерть за самок на куче мусора турухтанам. Ружье он волочил за собой за ремень стволами вперед. Честно говоря, я тоже не подумал, что в ствол может набиться снег…
Царинник долго-долго прицеливался и наконец раздался выстрел! Выстрел получился какой-то необычно громкий .Дуплет, решил я. Стрелок вскочил- но за добычей не бросился , а уставился на ружье, отстранив его на вытянутую руку.Стволы разошлись и напоминали рогульку на веточке!
Я потихоньку ретировался назад, в техздание .Через полчаса вместе с покалеченным ружьем пришел на ТЗ и Царинник. Хотелось ему как-то ружье свое отремонтировать-выпрямить, спаять стволы и чтобы было это незаметно...Узнав, что это невозможно, он сильно расстроился. Посоветовал я ему поврежденную часть стволов отпилить и заказать на заводе новые, благо
ружье-то было недорогое. И только тут выяснилось, что ружье было не его...
|
